Телефоны в кабинете разрывались от звонков. Голова шла кругом от этого бесконечного звона, и единственным моим желанием стало окунуться хотя бы на мгновение в тишину. Я уже было отчаялся пробиться к своему собеседнику сквозь бесконечную череду невидимых конкурентов, как вдруг словно по чьему-то приказу все смолкло. "Наконец-то", - наслаждаясь минутным покоем, обрадовался я и приготовился услышать ответ на свой давно заданный вопрос. Но…
- Владимир Николаевич, в девять тридцать совещание у командующего!
- Понял, сейчас иду, - коротко ответил полковник.
И вновь вокруг зазвенели, затрещали беспокойным перезвоном неутомимые телефоны. Обычный рабочий день заместителя командующего Дальневосточным объединением ВВС и ПВО - начальника отдела воспитательной работы полковника Владимира Ермолы…
Ключи от неба
- Гляди, как парят… - Сережкины глаза азартно заблестели. - Неужто им не страшно, а?
- А ты попробуй, - подзадорил друга Володька, - вот и узнаешь.
- Сам попробуй, - откликнулся тот и, смеясь, стал сталкивать Вовку с забора.
На земле оказались оба.
- Вот и полетали, - прыснул Сергей, потирая ушибленное колено.
- Смотри, смотри!.. - Володя уже не слышал друга. Словно завороженный, смотрел он, как белой стрелой разрезает небо красавец Су-17.
…Душистые яблони, абрикосы, сливы - все источало необыкновенный аромат, с детства знакомый жителям щедрой Украины. Небольшая речушка безмятежно несла свои воды, доставляя немалое удовольствие местной ребятне, устраивавшей время от времени водные баталии...
В этом райском уголке послевоенного Харькова 21 апреля 1954 года в семье фронтовика Николая Ермолы родился сын Владимир. Здесь он впервые услышал рассказы о войне, о самоотверженности советских солдат, об офицерской чести и долге перед Отечеством. Истории эти были свежи в памяти народа. К человеку в военной форме относились с уважением, и почти каждый мальчишка мечтал ее примерить.
Володя не был исключением. Почти каждый день вместе с друзьями он бывал в окрестностях расположенного неподалеку Харьковского высшего военного училища летчиков имени С. Грицевца, чтобы посмотреть на занятия курсантов. Возможно, поэтому вопрос, кем быть после окончания школы, для Владимира не стоял никогда. Он всегда знал, что будет летчиком-истребителем. Один только вид этих крылатых машин вызывал в его душе странное, необъяснимое чувство замирающей радости. Мысленно он сотни раз поднимал самолет в небо, при этом никогда не летав даже в качестве пассажира…
- "Пошли!!!" - скомандовал инструктор. Под звук сирены ребята один за другим уходили в просторы Пятого океана. Владимиру показалось, будто его сердце остановилось на мгновение, чтобы потом забиться в бешеном ритме предвкушения чуда. Огромная голубая бездна широко распахнулась перед ним, внушая и восхищение, и ужас одновременно. "Нужно сделать лишь один шаг. Только один…" - убеждал себя Владимир, решительно шагая в пустоту, и страх отступил, отдавая юношу безбрежному небу.
"Вот и полетали", - невольно вспомнились Володе Сережкины слова. То был особенный день. Владимир впервые поднялся в небо. Ему было шестнадцать.
- Ну, на чем мы остановились? - вернувшись с совещания, спросил Владимир Николаевич.
- Вы рассказывали о том, как впервые летали на самолете.
- Да. Очень здорово было. Яркое солнце, земля внизу чернеет, кругом однокашники что-то кричат, смеются… И белые купола парашютов. - Владимир Николаевич задумчиво улыбнулся. - Потом уже прыжки стали привычными и такой остроты ощущений не было, - добавил он с некоторым сожалением.
Харьковское высшее военное училище летчиков имени С. Грицевца, куда в 1971 году поступил Владимир Ермола после окончания школы, было одним из самых знаменитых и престижных учебных заведений данного профиля. На всю страну славилось оно своими преподавателями, а потому и выпускниками, покорявшими не только просторы Пятого океана, но и космоса.
Набор 1971 года был для училища особым. До сих пор курсантов допускали к самостоятельным полетам лишь со второго курса. Новичков, в число которых входил и Владимир Ермола, было решено отпускать в "одиночное плавание" с первого. Будет ли эксперимент удачным, тогда не знал никто. Как бы там ни было, в январе 1972-го, через полгода обучения, курсант Ермола впервые сел в кабину истребителя.
Инструктор привычно демонстрировал комплекс фигур. Владимир, великолепно подготовленный в теории, пытался соотнести свои представления с практикой. Мешала перегрузка. Веки отяжелели, в глазах потемнело, весь полет смешался в какой-то винегрет. Когда уже на земле инструктор спросил его, какие фигуры пилотажа выполняли, Владимир не нашелся, что ответить.
- По большому счету, так ничего и не осознал. Летел, как во сне, - вспоминал Владимир Николаевич. - Самым ярким, конечно, был первый самостоятельный полет. Когда знал, что никого нет за спиной и все зависит только от меня. Это чувство ни с чем не сравнимо.
В училище Владимир овладел навыками пилотирования самолетов Л-29, МиГ-15, МиГ-17, МиГ-21. Кстати, диплом ему посчастливилось получить из рук трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба.
Истребительно-авиационный полк в городе Щучин Белорусского военного округа, в котором новоиспеченному лейтенанту предстояло начинать свою службу, был лидерным, или, как называют сейчас, полком постоянной готовности. Поэтому все летчики имели налет по 120-140 часов за год. Именно здесь лейтенант Ермола стал летчиком 1-го класса, получив право летать в первом звене первой эскадрильи, что традиционно было привилегией самых сильных летчиков. Они всегда участвовали во всех летно-тактических учениях, выполняя самые сложные, ответственные задания.
- Раньше с летной подготовкой было проще. Не было таких проблем с ГСМ, да и учителя у нас были хорошие. До сих пор с благодарностью вспоминаю своего командира полка полковника Валерия Ивановича Жаворонкова. Он обладал удивительным даром так организовать работу, что у нас, очень много летавших, всегда была возможность, если можно так сказать, перевести дух. Любой день предварительной подготовки заканчивался тем, что, пройдя контроль готовности, мы отправлялись отдыхать. Зимой собирались на лыжной базе, выезжали за город и вслед за командиром полка шли на лыжах по лесу километров десять-пятнадцать. Летом ездили купаться на Неман. Это, безусловно, способствовало сплочению коллектива. Да и в хорошей физической форме оставаться помогало.
Семь из восьми лет службы в полку Владимир Ермола летал на МиГ-23. Он полностью освоил этот самолет во всех модификациях и как летчик, и как инструктор. Поэтому в Германию, куда он поехал служить по замене в 1982 году, прибыл летчик, готовый к любым боевым действиям в самых тяжелых условиях.
Небо над Берлином
В ГДР Владимира Ермолу ждала напряженная летная работа. Не единожды приходилось ему вылетать на перехват самолетов-нарушителей, ведущих радиолокационную и радиотехническую разведку вдоль границы ГДР. Впрочем, подобные задания его нисколько не удивили, он был к ним готов.
Поразило совсем другое: если в СССР царила эпоха дефицита, то здесь в магазинах можно было купить что угодно. Здорово отличались и условия службы в немецкой народной армии, с которой часто проводились совместные учения. В отличие от советских, немецким офицерам по социальной программе предоставлялось жилье, причем место его расположения они могли выбрать сами. В остальном же все вполне вписывалось в образ братского социалистического государства. Летчики-немцы всегда были очень дружелюбны, летали на таких же самолетах и прекрасно говорили по-русски, поскольку оканчивали советские училища и академии. Кроме того, они, как и русские, умели и любили повеселиться. В результате приглашения на праздники стали для обеих сторон приятной традицией.
…Стол поражал воображение. Надутые от важности пироги, румяные немецкие сосиски, бройлерные цыплята, запеченная форель, окорок и прочие кулинарные чудеса не могли оставить равнодушными настоящих ценителей хорошей кухни. Немцы удовлетворенно принимали комплименты гостей, отдававших должное их трудам. Разговор, начавшийся с приличествующих случаю фраз, постепенно перешел в профессиональное русло.
- Послушай, Гельмут, почему ты все еще старший летчик? Ведь тебе сорок два, мог бы уже командиром эскадрильи или полка быть…
- А сачем? - немец удивленно поднял бровь. - Мне нрафится моя работа, и я ее хорошо телаю.
"Да, слушаю", - прервал рассказ Владимира Николаевича очередной телефонный звонок. Женщина на том конце провода что-то горько запричитала про протекающую крышу. Меня, конечно, предупреждали, что весь день будет работать "прямая линия" и спокойно поговорить с Владимиром Николаевичем не удастся. В это время любой военнослужащий Дальневосточного объединения ВВС и ПВО может связаться с командующим или, в случае его отсутствия, с заместителем по воспитательной работе и сообщить о наболевших проблемах. Но, честно признаюсь, я не ожидал, что звонков будет так много.
- В Германии я с должности командира звена ушел на заместителя командира эскадрильи по политической части, - опустив трубку телефона, сказал Владимир Николаевич. - Отслужив, как все, пять лет, по замене прибыл на Дальний Восток и 1 августа 1987 года впервые шагнул на хабаровскую землю…
Телефон, переполненный жалобами и проблемами, вновь настойчиво загудел.
Живое небо
"Прелести" дальневосточного климата он ощутил сразу. Кошмарная жара и при этом почти стопроцентная влажность. Словно в парилку угодил. Позже оказалось, что есть на Дальнем Востоке напасть пострашнее климата. Особые, невероятно крупные и злые комары. Они атаковали всю ночь, не давая сомкнуть глаз.
- Утром я должен был явиться за назначением. После совершенно жуткой ночи мое состояние было не самым лучшим. К тому же не давали покоя тревожные мысли. Должность, на которую я прибыл, была известна, а вот в каком полку - предстояло узнать. Мой заменщик был из бомбардировочного полка, а я - истребитель. В конечном итоге судьба закинула в Приморье.
Три дома в гарнизоне да аэродром между двух сопок - вот и все, чем был богат поселок Новороссия. После Германии все казалось каким-то особенно убогим. Но время шло, и сопки стали родными, а дома - самыми высокими. Здесь Владимир Николаевич в 1990 году переучился на Су-25, а в 1992-м, после того как эскадрилья вошла в состав Черниговского полка, стал заместителем командира полка по работе с личным составом. В 1995-м в составе этого же полка выполнял боевые задачи в Таджикистане.
- Когда талибы подошли к границам Узбекистана и Таджикистана, мы четко понимали, что стоит нам уйти - начнется резня в среднеазиатских республиках. А ведь в одном только Таджикистане проживали около 400 тысяч русскоязычного населения. Бросить их мы не могли. Это сейчас многие в "горячие точки" едут деньги заработать. Тогда об этом думали меньше всего, - Владимир Николаевич замолчал. - Мы ведь были первыми, кто такую задачу выполнял. Семьи, знаешь, как ждали… - как-то особенно мягко добавил он.
Я понимал, что Владимир Николаевич не рассказал о войне и сотой доли того, что пришлось пережить. Впрочем, орден "За военные заслуги", полученный за мужество и отвагу, проявленные при выполнении специальных заданий в Республике Таджикистан, говорит сам за себя. Заканчивать беседу на столь грустной ноте не хотелось.
- Владимир Николаевич, а как вы проводите свободное время? - задал я свой последний вопрос.
Полковник заметно оживился.
- Очень люблю рыбалку. Особенно на горных реках. Поток их вод меня успокаивает, возле них я отдыхаю душой.
…Он удовлетворенно осмотрел улов. Рыбалка явно удалась. Теперь можно выпустить пленников на свободу, в шумящий поток горной реки. Там, сливаясь с холодной водой, отражалось небо. Такое, каким он любил его всегда. Живое, бесконечно изменяющееся. Он зачерпнул его в ладони, и небо покорно замерло в его руках.
